Меня уж нет, ушел я сорок дней назад Ряды крестов, лишь видит мой с надгробья взгляд Гниющий труп и фото в рамке – вот весь я И лишь по ней, Вы помнить будете меня.
" Ты жил как раб, давно уж душу твою жду” - Всевышний, словом окрестил " Взгляни на мир, ведь он как твой истлевший труп " - Знакомый крест луною осветил
Раскрылся гроб и в нём увидел я себя - Промеж костей червей роскошный пир В возне червей я смог узнать Наш бренный мир
Я видел, как черви лоснятся в грязи Скрутившись единой горой. Меня поразил их свинячий азарт С которым все чмокали гной.
Дрожащая масса ползла к голове И каждый лез вверх, кто как мог, Но всех привлекала одна лишь мечта - Урвать пожирнее кусок.
А каждый себя уважающий червь, Кто пыжась со звуком, кто молча кряхтя, Пытаясь добраться к заветной вершине, Тащил за собою родное дитя.
Хоть чадо по жизни моральный урод, Вдруг папу замесят в сплошной кутерьме. Оно непременно заменит его Не дай ему боже копаться в дерьме!
И маску с улыбкой от уха до уха, Одев на озлобленный жизнью кочан, Слюнявят друг друга, даря комплименты, Запутавши ноги в крутой реверанс.
Хрюкая в сладком своем забытьи Могильная куча жила. Любила, страдала и просто была, По жизни тащившись как все.
Мы тоже ползем, но по днищу пока Здесь тоже хватает дерьма А сверху доносится вонь иногда: – "Вы серое быдло и нам не чета"
И пухлые рыльца повыше задрав, Уроды плюются в нас жирной слюной. Качаясь на гребне замученной славы, Влюбляясь в себя, восхищаясь собой.
От жижи зловонной своих же затей По швам расползутся тугие тела. И толстые кости пузатых червей Смешает с навозом людская рука.
А смерти ползущая вслед борона, Что тащим всегда за собой, Сравняет слащавость червивых идей, С могильной, пропитанной гнилью землёй.
